Новости Отдела Китая ИВ РАН

29 – 30 марта 2005 года

XXXV научная конференция «Общество и государство в Китае»

XXXV научная конференция «Общество и государство в Китае» XXXV научная конференция «Общество и государство в Китае»

 
Конференция состоялась 14-16 февраля 2005 г.

XXXV конференция “Общество и государство в Китае” состоялась в Институте востокове­дения РАН 14-16 февраля 2005 г.

В имеющем уже солидную традицию и историю ежегодном форуме отечественных китае­ведов приняли участие более 70 специалистов различного профиля из 22 занимающихся изу­чением Китая учреждений Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Рязани, Ярославля и Костро­мы. Присутствовали также представители из Китайской Народной Республики (Пекина и Тяньцзиня), Латвии, Белоруссии и Польши. Как и на предшествующих конференциях, здесь обсуждались проблемы, связанные со многими аспектами изучения Китая и китайской циви­лизации. Наибольшее внимание привлекли вопросы современного развития нашего восточно­го соседа, его экономики, политики, идеологии, а также истории и литературы.

Дискуссионным являлся вопрос о характере и перспективах экономики Китайской Народ­ной Республики. А.И. Салицкий (ИМЭМО РАН) подверг существующую среди специалистов и обозревателей точку зрения о феномене китайской экономики как некоем “пожирателе” ис­тощающихся мировых ресурсов. Рост тяжелой промышленности в стране, по мнению доклад­чика, отнюдь не влечет за собой какой-либо “катастрофичности” в плане истощения природ­ных ресурсов. Китайские товары оказываются дешевле, конкурентоспособнее производимых во многих других странах, в том числе в США. Но все-таки корректнее сравнивать Китай в этом отношении со странами Азиатского региона, которые в настоящее время постепенно дис­танцируются от так называемой либеральной модели экономического развития. На этом фоне Китай вполне успешно решает и энергетическую и продовольственную проблемы, стоящие перед ним. Темпы роста китайской экономики весьма впечатляющи. На них не могут сколько-нибудь существенным образом повлиять ни имеющая место в стране коррупция, ни прочие трудности, связанные с ее прежней отсталостью и природно-ресурсной ситуацией. В связи с этим докладчик отметил проигрышность принятой стратегии экономического развития и ва­лютной политики нашей страны в сравнении с Китаем.

Более пессимистичная оценка складывающегося положения в экономике Китая была дана в докладе В.Г. Гельбраса (ИСАА при МГУ). Действительно, отмечал докладчик, китайские то­вары успешно конкурируют на мировом рынке, поскольку на их производство затрачивается значительно меньше средств, чем в экономически более развитых странах. Но это делается за счет дешевизны рабочей силы в Китае, в результате чего консервируется весьма невысокий уровень жизни основной массы местных производителей. Растет имущественная дифференци­ация. Улучшается состояние низовой страты административных служащих (среднее и высшее звено были весьма обеспеченными и раньше), но остается малообеспеченной основная масса населения. Особенно контрастно имущественное положение городского и сельского населе­ния. Около 34 млн крестьян либо имеют очень ограниченные наделы, либо не имеют их вовсе. В результате от 40 до 60 млн крестьян не в состоянии обеспечить приемлемый уровень жизни своей семье. Количество крестьян, имеющих мизерный по мировым стандартам суточный до­ход, постепенно уменьшается, но все же составляет более 25% крестьянской массы, и эти их душевые доходы растут в два раза медленнее, чем у горожан. Около 90 млн крестьян еле сво­дят концы с концами, приблизительно 30 млн человек нищенствуют. Происходит значитель­ный отток людей из деревни в города, но и там их экономический статус ниже, чем у профес­сиональных городских рабочих. Поэтому, по мнению докладчика, можно говорить о двух весь­ма разных экономиках Китая - городской (промышленной) и сельской. Неблагополучие в деревне и необходимость принятия срочных мер для его преодоления были признаны на XVI съезде КПК. Уровень жизни горожан в среднем в пять раз выше, чем жителей сельской местности. Кроме того, наблюдаются существенные различия между уров­нем жизни в различных регионах страны: в тех, которые можно считать самыми благополуч­ными, он в 25 раз выше, чем в наиболее неблагополучных. Есть также признаки надвигающе­гося кризиса занятости. Ухудшается и состояние экологической среды в стране. В обществен­ных дискуссиях по поводу насущных проблем страны, которые проходят в КНР, обсуждаются лишь те вопросы, которые предлагает ЦК КПК. Все вышесказанное позволяет считать, что в настоящее время в Китае наблюдается не столько развитие экономики, сколько ее количест­венный рост.

А.В. Бондаренко (ИДВ РАН) рассмотрела актуальные проблемы современного экономи­ческого положения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР (СУАР). Этот регион за­нимает ОДНО ИЗ последних мест (25-е) по объему валового продукта среди прочих администра­тивных районов и провинций КНР. Центральное правительство уделяет пристальное внима­ние положению в этой обширной части страны. И хотя в последнее время происходит интенсификация развития СУАР (в частности, в связи с началом разработки нефтяных запасов в районе Таримской впадины), ряд проблем остается нерешенным: невелико число промыш­ленных предприятий, в основном преобладают торгово-посреднические; уровень жизни город­ских жителей более чем в три раза превышает уровень жизни сельского населения; из-за от­даленности от основных экономических и политических центров страны должного экономи­ческого слияния Синьцзяна с экономикой страны в целом пока еще не достигнуто. Имеет место и некоторая “эксплуатация” центральными областями природных богатств региона. Не­гативную роль играют также факторы внутриполитического характера: в регионе действуют боевики, добивающиеся отделения территории от Китая, существуют также проблемы, свя­занные с международном терроризмом. В заключение докладчик отметил, что поскольку Снньцзян-Уйгурский автономный район находится в непосредственной близости от юго-вос­точных рубежей России, то с нашей стороны будет полезно развивать с данным регионом бо­лее интенсивные экономические связи и без оговорок поддерживать позицию КНР о террито­риальной целостности страны.

П.М. Мозиас (ВНИИВС при Минэкономразвития РФ) в своем выступлении проанализиро­вал современное положение существующих в КНР свободных экономических зон (СЭЗ). Их появление связано с началом экономических реформ в стране на рубеже 70-80-х годов XX в. Зоны задумывались и вводились как своеобразный полигон для отработки модели экономиче­ских связей страны с внешним миром. Они в чем-то отличались друг от друга, но в целом обес­печивали более благоприятные условия в сфере налогообложения, инвестиций и предприни­мательства. В 1990-е годы были уже десятки таких зон, и в целом их опыт дал положительные результаты. Но к рубежу тысячелетий предоставленные им преференции начали постепенно и планомерно сворачиваться. Одновременно стали появляться СЭЗ несколько нового типа - провинциального подчинения, создающиеся местными властями без согласования с централь­ными. В результате к 2003 г. их общее число выросло приблизительно до 4 тыс. Однако пер­спективы таких зон в Китае несколько неопределенны, что, в частности, связано с отсутству­ющей пока четкостью во взаимоотношениях страны с партнерами по ВТО. Докладчик пола­гает, что деятельность СЭЗ постепенно будет сходить на нет. Но наиболее важные из них, многофункциональные по характеру (например, Пудун, Шэньчжэнь и др.), еще долгое время будут существовать, поскольку играют стимулирующую роль во внешнеэкономических связях страны. Будут также создаваться зоны специализированной направленности, экспортно-про­изводственные, технологические зоны и зоны свободной торговли. Вопрос о СЭЗ местного подчинения неизбежно со временем потребует корректировки со стороны правительства, и, возможно, большинство из них будет ликвидировано.

Большой интерес участников конференции вызвали проблемы, связанные с современными политическими процессами в КНР. В частности, Л.П. Делюсин (ИМЭПИ РАН) привлек вни­мание слушателей к дискуссии в китайской печати по поводу демократии и ее судеб в Китае, что связано с выбором основного направления дальнейшего развития страны. По этому пово­ду руководящие круги делают весьма неоднозначные заявления. С одной стороны, наблюдает­ся апелляция к предшествующему опыту, с другой - есть попытки обратиться к зарубежному опыту, в частности к деятельности М.С. Горбачева. Но превалируют, естественно, ссылки на китайских политических деятелей недавнего прошлого. В этом плане симптоматично внима­ние к такой фигуре, как Чжао Цзыян. Его оценивают как деятеля несколько отличной направ­ленности, чем Дэн Сяопин. Отличие усматривается в большей, чем у последнего, приверженности демократическим принципам. Высказываются мнения, что Чжао Цзыян предполагая отделить партийный аппарат от административного, государственного, ввести в практику сис­тему консультаций партийного руководства с массами в целях более внимательного учета на­родных настроений. Он пытался бороться с имеющей место в стране коррупцией, с "левацкими” настроениями и перегибами в партийной среде, выступил против применения крайних мер в отношении протестного движения 1989 г., осуждал культ Мао, отдавал предпочтение много­партийности, говорил об утопичности многих марксистских теоретических построений и оши­бочности полной отмены частной собственности. В то же время Чжао Цзыян призывал на практике вернуться к “раннему Мао”, т.е. его первым теоретическим работам. В гонконгской печати, которая в меньшей степени, чем остальная китайская пресса, подвержена цензуриро­ванию, Чжао Цзыян оценивается как некий “маяк демократии”, указывающий путь, по кото­рому следует идти Китаю.

Эта тема нашла продолжение в докладе Я.М. Бергера (ИДВ РАН), который говорил о кон­цепции “нового авторитаризма”, разработанной китайскими теоретиками, близкими к Чжао Цзыяну. Она противопоставлялась “старому”, или же “жесткому”, авторитаризму. После со­бытий 1989 г. подобная дискуссия была прекращена, но в настоящее время в какой-то степени возобновилась. Ее участники, близкие по воззрениям к теории “нового авторитаризма”, счи­тают, что происходящая в Китае либерализация экономики хотя и является существенным ша­гом вперед, но все-таки не доводится до завершения. Отмечаются и зачатки демократизации в стране в социальном плане. Выдвигается необходимость становления в Китае так называемого третьего класса, т.е. предпринимателей. Говорится о трех видах (или же этапах) демократии: выборной, консультационной и демократии свобод в целом. О приватизации пока не говорит­ся, но практически она идет вместе с укреплением прав собственности. Поднимается также проблема легитимности власти. Отмечаются и негативные моменты: высокая степень коррум­пированности, увеличение разрыва между бедными и богатыми. Как метод борьбы с этим злом появляются рекомендации некоторого возврата к маоизму. Но в целом итог дискуссий сводится к тому, что возможность демократизации в стране вполне реальна, но на пути к ней приходится преодолевать немало трудностей.

Э.А. Синецкая (ИВ РАН) ознакомила слушателей с историей и состоянием феминизма на Тайване. Здесь это социально-политическое явление начинает проявляться с рубежа 60-70-х годов XX в. Кроме публицистических выходит в свет немало научных работ, защищаются ра­боты на магистерскую степень по данной тематике, создаются соответствующие научные под­разделения, издаются газеты и журналы. К концу 1980-х годов закрепляется термин (и научное понятие) “гендер”. Одна из представительниц женского движения, Люй Сюлянь, добилась пра­ва баллотироваться на пост вице-президента Китайской Республики (Тайвань) и принесла сво­ей партии победу, в том числе и за счет голосов, поданных за большее привлечение женщин к политике. Она считает, что без использования политических рычагов невозможно добиться равноправного положения женщин в обществе. Другая яркая представительница феминист­ского движения на Тайване, Ли Юань-чжэнь, подчеркивает, что без участия женщин в полити­ческой борьбе весьма сложно построить действительно демократическое общество. Однако, как отмечалось в докладе, несмотря на определенные успехи женского движения на Тайване, не следует их переоценивать -.в сравнении с той стадией, которая достигнута в развитии рав­ноправия женщин (а ныне все более часто говорят об обществе равных возможностей и муж­чин и женщин - о гендерных отношениях) во многих западных странах. Однако, по утвержде­нию докладчика, на Тайване это социально-политическое явление значительно опередило в своем развитии аналогичное движение в КНР и даже, возможно, в России.

Как и всегда, в работе данной конференции большое внимание было уделено проблемам истории Китая, оказывающей определенное влияние и на современную жизнь китайского со­циума. В совместном докладе Д.В. Деопика, М.Ю. Ульянова и С.В. Лаптева (ИСАА при МГУ) содержались новые археологические данные, свидетельствующие о существовании в древней­ший период нескольких образующих единую цивилизацию государственных образований в ни­зовьях реки Янцзы. Они были созданы не теми, кто заложил основы более северной цивили­зации “хуа ся”. Эта южная, отличная от "хуа ся" цивилизация получила в науке название Учэнской. Найдено много относящихся к ней бронзовых изделий, а также надписей. Последнее позволяет сделать вывод, что письменная культура здесь была распространена шире, чем на се­вере. Археологические данные также говорят о появлении со временем культуры промежуточ­ного характера, т.е. о сближении и слиянии означенных выше цивилизационных центров древ­нейшего Китая.

Проблемы древнейших цивилизаций на территории Китая были рассмотрены также С.И. Блюмхеным (ИВ РАН). Он обратил внимание на тот факт, что политическая культура Луншань, характеризовавшаяся большим количеством поселений и значительной их плотнос­тью, сравнительно быстро сошла с исторической сцены, а последующие цивилизационные центры - Эрлитоу и Аньян - дали несколько иное направление общего развития. Размышляя о причинах этого явления, докладчик предположил, что эти изменения произошли не из-за на­воднений, О которых говорят некоторые ученые, а в результате падения в конце XXIII в. до н.э. крупного небесного тела (метеорита), о чем имеются косвенные данные в древнейших, и не только китайских, источниках.

Археологическая тема прозвучала и в докладе М.Е. Кузнецовой-Фетисовой (ИВ РАН). Она отметила взаимовлияние в производстве металлических (бронзовых), керамических и ко­стяных изделий в период ранней китайской династии Шан-Инь (XVI-XI вв. до н.э.). Сходство тех и других как в форме, так и в деталях орнамента просматривается на примере различных изделий, найденных при раскопках в Чжэньчжоу, Эрлитоу и в Аньяне. Т.М. Кожин (ИДВ) в своем сообщении подчеркнул, что изучение древнекитайских колесниц II—I тысячелетий до н.э., общая конструкция которых известна нам по археологическим данным (только в одной провинции Шаньдун были найдены остатки пяти древних колесниц), позволяет современным ученым не только подходить к решению технологических и военных вопросов, но и по-новому ставить палеокультурологические проблемы древних обществ. Навыки производства и ис­пользования колесниц пришли в Китай с Запада. Но в Китае техника их изготовления быстро совершенствовалась, и колесницы периода Чжоу (XI—III вв. до н.э.) весьма заметно отличают­ся от предшествующего периода. Это уже чисто китайские колесницы. Их изучение позволяет считать, что приблизительно с XVI-XV вв. до н.э. в Китае существовала профессиональная ар­мия.

Специфической темы - назначения и потребления вина в древнем Китае коснулся С.И. Ку­чера (ИВ РАН). Потребление вина, получаемого в процессе брожения различного материала естественного происхождения, начинается в Китае еще с неолитических времен. Иероглиф цзю, обозначающий его, тоже один из древнейших. Потребление вина имело сакральный ха­рактер - употреблялось при жертвоприношениях. Был и еще один иероглиф для обозначения вина. Винопитие как таковое во время трапез также имело место. Есть упоминания в древних текстах о “злоупотреблении” вином. Есть письменные данные и о способах приготовлении ви­на. При дворах древнекитайских владык со временем появился целый штат чиновников, руко­водивших винопитием и связанными с этим обрядами. До наших дней дошло довольно много сосудов для вина, имевших различную форму и назначение. Для непривилегированных слоев населения существовали предписанные ограничения в употреблении вина.

С.В. Дмитриев (ИВ РАН) в своем докладе остановился на спорных моментах, связанных с проникновением в Китай христианства, в частности на идентификации человека, именуемого в китайских источниках XIII-XIV вв. посмертным титулом Фулинь-ван. Еще прежде учеными высказывались предположения, что это был европеец, пропагандировавший здесь христиан­ское учение. Есть мнение, что он был сирийцем. Но наиболее вероятно, как считает доклад­чик, что это был некто Эзол из Пизы, о чем в свое время писал В.В. Бартольд.

В докладе А.А. Бокщанина (ИВ РАН) на примере анализа текста “Заветов” основателя ди­настии Мин Чжу Юаньчжана (1368-1399) было показано, как в то время понимались конкрет­ные обязанности персоны, занимавшей престол, и предписания этикета в официальной обста­новке и личной жизни. Отмечалось, что от основателя династии требовалось больше, чем от “обычных” императоров, и прежде всего - утверждения новых “законов”. Последующим же правителям вменялось в обязанность пунктуально следовать раз и навсегда заданным основа­телем образцам. В личной жизни государю необходимо было постоянно соблюдать “предосто­рожность” на случай злоумышления “зловредных сановников” и возможных претендентов на власть, а также сакральных сил и стихий.

Ряд выступлений был посвящен проблемам новой истории Китая. Е.Ю. Стабурова (Лат­вийский ун-т) привлекла внимание к статье китайского историка У Цзянцзе, опубликован в журнале “Лиши яньцзю” (“Изучение истории”) в № 2 за 2001 г. Статья, написанная по покщт выхода книги “Изучение истории за сто лет”, содержит, по сути, новые подходы к изучению н интерпретации истории Китая в новое время. Автор предлагает разделить историю этого вре­мени на два периода не в связи с историей революционного движения в стране, а коти ж* борьбы за ее реформирование и модернизацию. Он предлагает пересмотреть и положжтельио оценить роль иностранного проникновения в Китай и рассматривать как отрицательный фак­тор “неподготовленность и кровопролитность” попыток революционных выступлений (в ча­стности, Сунь Ятсена и других политиков).

С.А. Шубина (Ярославский гос. ун-т) ознакомила аудиторию с малоизвестной страницей ис­тории русско-китайских отношений - проектами преобразований в Российской духовной мес­сии в Пекине в первой половине XIX в.

В.Ц. Головачёв (ИВ РАН) в своем выступлении остановился на малоизвестном, но значи­тельном событии - провозглашении на Тайване “демократического государства" (Миньчжуго) в 1894 г. Этот шаг был продиктован не стремлением острова, который к тому времени уже бо­лее 200 лет входил в состав императорского Китая, отделиться от метрополии, а сопротивле­нием японской оккупации острова. Японское вторжение на остров во время китайско-япон­ской войны 1894—1895 гг. встретило противодействие местного населения. Его лидеры запро­сили помощи у иностранных держав, но не получили ее. Китай же потерпел поражение. В этой ситуации провозглашение отдельного, но зависимого от Китая статуса было попыткой избе­жать японской оккупации. Но эта попытка потерпела неудачу.

В докладе А.Н. Хохлова (ИВ РАН) было отмечено, что хотя события, связанные с русско- японской войной 1904—1905 гг. освещались многими учеными, но остаются еще связанные с ней проблемы, которые пока мало изучены, в частности вопрос о характере нейтралитета, ко­торого придерживалось тогда китайское правительство. Докладчик на основе изучения архив­ных данных показал, что, несмотря на официальное декларирование своего нейтралитета, им­ператорское правительство Китая под давлением Японии не препятствовало целому ряду на­рушений нейтральной позиции. Так, оно не протестовало против захвата японцами ряда китайских островов и использования их в военных действиях против российских войск, не пре­пятствовало созданию японцами вооруженных отрядов из китайского населения (в том числе хунхузов) и их участию в войне, не предотвращало захвата китайцами российских судов в счи­тавшихся нейтральными китайских портах. В ходе обсуждения данного доклада было выска­зано пожелание несколько расширить доказательную базу высказанных положений, в частно­сти привлекая японские материалы.

Г.В. Мелихов (ИРИ РАН) затронул недостаточно освещавшийся в отечественной научной литературе вопрос о российских эмигрантских воинских соединениях в 20-е годы XX в. В част­ности, речь шла о Шаньдунской группировке, возникшей в 1924 г. под командованием Нечаева. Она базировалась в городе Цзинань, составляя отдельную дивизию, участвовала в китайских гражданских войнах, ведя бои с северными формированиями войск Чан Кайши. Затем основ­ная база переместилась в Тайшань. В составе группировки был кавалерийский полк, бронепо­езда, технические и медицинское подразделения. В 1928 г. она раскололась: часть ушла под ру­ководство военного лидера Чжан Сюэляна, часть подчинилась Чан Кайши. Докладчик также особо остановился на судьбе одного из руководителей отмеченной воинской части, Н.Я. Мер­кулова, в прошлом российского купца, затем возглавившего профашистскую политическую партию, возникшую в российской эмигрантской среде в Китае.

В выступлении З.Д. Катковой (ИВ РАН) была подчеркнута значительная роль известного китайского политика и дипломата 20—40-х годов прошлого века Гу Вэйцзюня в процессе созда­ния Организации Объединенных Наций. В частности, его стараниями в Устав ООН был вне­сен ряд положений, касающихся подопечных территорий и региональной политики в целом. Вопреки устоявшимся представлениям о его проамериканской позиции он неоднократно жест­ко противостоял продвигаемым США предложениям, имея свою собственную, диктуемую ин­тересами своей страны точку зрения. Отстаивая ее, он порой вступал в противоречие и с воз­главлявшим тогда китайское правительство Чан Кайши.

Поднимались на конференции и вопросы традиционной китайской идеологии, столь попу­лярные в последнее время среди самых разных общественных слоев в нашей стране. А.И. Кобзев (ИВ РАН) посвятил свой доклад проблемам китайской астрологии. Космос представлялся китайскими астрологами бинарным и доминирующим над временем. Знаки зодиака, как и на Западе, сопрягались с изображениями различных животных. Понятие о “небесных стволах” допускало 60 вариантов их сочетаний. Конфигурация созвездий на небосклоне увязывалась с земными реальностями в их конкретных проявлениях в тех или иных древнекитайских царст­вах. В цифровом выражении это коррелировалось с 64 гексаграммами. Древнекитайские лето­писцы (ши) первоначально были астрологами и занимались трактовкой небесных явлений. В период Тан (VII-IX вв.) в китайской астрологии появляются различные “три модели”. В даль­нейшем астрология продолжала существовать и совершенствоваться в использовании матема­тических методов. Существовал Астрологический Приказ.

Доклад А.А. Крушинского (ИВ РАН) был посвящен гексаграммам, содержавшимся в ки­тайской классической “Книге перемен” (И цзин) как структурообразующему фактору древне­китайского понятийно-категориального аппарата. 64 представленные в названном памятнике гексаграммы - это более ранний, базовый уровень китайского осмысления окружающей ре­альности. Гексаграммы имеют разное начертание, но главное в них - смысл. Их существова­ние трактовалось древними китайцами как замысел “совершенномудрых”, закладывавших ос­новы китайской цивилизации. Докладчик остановился на механизме работы гексаграммной схемы, подчеркивая, что главное всегда придавалось смыслу гексаграммы, а не их зримым об­разам. Л.С. Переломов (ИДВ РАН) в своем выступлении сетовал на то, что в настоящее время в нашей стране стало “модным” обращаться к конфуцианству по всякому подходящему и не­подходящему случаю. Причем делается это чаще всего неквалифицированно, без должного понимания и знания конфуцианских реалий. В этой связи представленный им на презентацию сборник «Конфуцианское “Четверокнижие” (“Сы шу”)», содержащий квалифицированный и комментированный перевод конфуцианского канона, выполненный такими специалистами, как А.И. Кобзев. А.Е. Лукьянов, Л.С. Переломов, П.С. Попов при участии В.М. Майорова (М.: Восточная литература РАН, 2004), может не только иметь несомненное научное значение, но и популяризировать реальное содержание конфуцианского учения.

Не были обойдены на данной конференции и вопросы китайской литературы. А.Н. Желоховцев (ИДВ РАН) отметил, что среди китайской молодежи наблюдается тенденция отказать­ся от определения “реализм” в литературном творчестве. Они предпочитают называть себя “пишущими правду”, поскольку “реализм” на деле часто содержал очень много вымысла, ла­кировки и искажения действительности. Круг читателей у современных писателей, к сожале­нию, не очень широк. Но некоторые из них достаточно хорошо известны, например Ван Мэн, книга которого о его собственной жизни в трагические дни пресловутой “культурной револю­ции” в Китае издана большим тиражом и имеет успех. В его публицистике прослеживается и критика некоторых советских писателей (например, Кочетова) и советских порядков (в част­ности, несправедливого отношения властей к людям, оказавшимся на оккупированной терри­тории во время Великой Отечественной войны). Среди популярных поэтов были названы Гу Чан, а также Бэй Дао. Бэй Дао (живущий в США и переводящий на китайский язык стихи О. Мандельштама) является своеобразным символом духовного раскрепощения среди соот­ветствующим образом настроенной китайской молодежи. Существует в Китае и эротический литературный жанр. В этом плане весьма популярен роман женщины-писательницы Чжоу Вэйхуй. Пользуется успехом и широко известен пишущий на китайском языке, но живущий во Франции Гао Синцзянь - первый китайский писатель, получивший Нобелевскую премию. Его издают на Тайване, но не в КНР.

Б.Л. Рифтин (ИМЛИ РАН) отметил существующий в настоящее время в Китае интерес к зарубежной литературе и зарубежному китаеведению. По этому поводу пишутся исследования и диссертации. В частности, переведена на китайский язык книга В.М. Алексеева “В старом Китае”. В.М. Алексееву и его ученикам и сподвижникам из Ленинградской китаеведческой школы посвящена диссертационная работа. Имеются планы по выпуску на китайском языке серии книг с описаниями путешествий в Китай зарубежных путешественников.

Г.А. Юсупова (Институт востоковедения Казанского гос. ун-та) посвятила доклад творче­ству известной современной китайской писательницы Бань Се, популярной также в странах Запада и стоящей в ряду писательниц-авангардисток. Ее произведения переведены не только на западные языки, но и на японский. Г.Б. Корец (ИДВ РАН) на примере творчества писатель­ницы Те Нин отметила гуманистические тенденции в современной китайской литературе.

Не осталась без внимания на конференции и искусствоведческая тема. М.А. Неглинская (ГМИНВ) отметила ту роль, которую сыграли миссионеры из западных стран в Китае в фор­мировании стиля шину-азри, характерного для европейского искусства XVIII-XIX вв. Это яв­ление - результат взаимовлияния культур Востока и Запада. Становление названного стиля не встречало противодействия со стороны маньчжурского правительства Китая. В свою очередь миссионеры, прежде всего иезуиты, использовали данный факт для укрепления своих позиций в Китае. Т.В. Виноградова (ВАН, СПб.) остановилась на тех терминологических трудностях, даже порой “казусах”, которые бытуют в отечественном китаеведческом искусствоведениж.

По традиции при завершении конференции было отдано должное китаеведам прошлых времен. А.С. Соколов (Рязань) и А.Н. Хохлов (ИВ РАН) рассказали о жизни и трудах В.М. Штейна. Получив экономическое образование и внеся заметный вклад в экономические начинания и реформы 20-х годов XX в., В.М. Штейн в 1940 г. обратился к профессиональному изучению Китая под руководством акад. В.М. Алексеева. Китайская тематика интересовала его как составная часть общего развития стран Востока. Он подходил к проблеме экономиче­ского положения в стране на базе глубокого изучения прошлого Китая, его взаимоотношений (в том числе и прежде всего экономических) с окружающим миром. Его авторитет в Ленин­градской востоковедной школе позволил ему после 1945 г. с успехом оставаться деканом Вос­точного факультета Ленинградского государственного университета.

Подробнее с текстами зачитанных и представленных, но не прозвучавших на конференции докладов можно ознакомиться в сборнике «XXXV научная конференция "Общество и государ­ство в Китае”». Сост. и ред. Н.П. Свистунова. М.: Восточная литература РАН, 2005.

Отчет опубликован: Бокщанин А.А. Общество и государство в Китае // ВОСТОК (ORIENS), 2005, № 4, с. 143-149.