Новости Отдела Китая ИВ РАН

29 – 30 марта 2011 года

XLI научная конференция «Общество и государство в Китае»

XLI научная конференция «Общество и государство в Китае» XLI научная конференция «Общество и государство в Китае»

 
Конференция состоялась 28-30 марта 2011 г.

XLI научная конференция “Общество и государство в Китае”, традиционно проводимая Отделом Китая ИВ РАН, прошла 28-30 марта 2011 г. В работе конференции в качестве доклад­чиков и слушателей принял участие 101 человек из ИВ РАН, ИДВ РАН, Института философии РАН, Библиотеки Академии наук (СПб.), Института истории, этнографии и археологии ДВО РАН (Владивосток), Шанхайской академии общественных наук, CNRS (Франция). В презентации новых публикаций издательства “Восточная литература”, проходившей в рамках конференции, также участвовали представители посольства КНР во главе с Чрезвычайным и Полномочным Послом КНР в РФ Ли Хуэем, РГНФ и издательские работники.

Более половины участников конференции составляли студенты, магистранты и аспиранты, а также преподаватели вузов: ИСАА МГУ, СПб.ГУ (Философский и Восточный факультеты, Ин­ститут Конфуция), Института стран Востока, Института практического востоковедения, РУДН, МГУ им М.В. Ломоносова (Исторический факультет), РГГУ, ВШЭ, МГИ(У)МО МИД РФ, Ин­ститута философии, теологии и истории святого Фомы, Казанского государственного универси­тета, Челябинского государственного университета, Института законодательства и сравнитель­ного правоведения при Правительстве РФ, Института туризма и международных экономических отношений (СПб.), Рижского университета им. П. Страдыня, Пекинского университета, Универ­ситета Чэнгун (Тайнань), МГК им. П.И. Чайковского и Музыкальной академии им. Я. Витола (Латвия). Всего было прочитано более 50 докладов.

По сложившейся традиции, к конференции был выпущен сборник статей [XLI научная кон­ференция..., 2011], включивший в себя 65 материалов общим объемом 42.5 п.л.

Конференция открылась вступительным словом А.А. Бокщанина (ИВ РАН).

Ю.В Чудодеев (ИВ РАН) в докладе “Современные китайские историки о некоторых пробле­мах советско-китайских и российско-китайских отношений” привел оценки основных двухсто­ронних договоров.

Доклад В.Я. Портякова (ИДВ РАН) был посвящен анализу партнерства как одного из веду­щих инструментов внешней политики КНР на современном этапе. Были прослежены основные цели и принципы китайской политики партнерства, рассмотрены конкретные формулы партнер­ских отношений КНР с различными странами и объединениями (ЕС, АСЕАН), их эволюция и иерархия.

А.Р. Вяткин (ИВ РАН) сделал сообщение на тему «Интеллектуальные основы китай­ского “экономического чуда”». Перевод и анализ традиционных письменных источников III-I вв. до н.э., а также палеографических находок археологов позволяет утверждать, что китай­ское общество в целом к началу создания первых централизованных империй достигли высокого уровня развития рынка, а его интеллектуальные слои - и уникальных успехов в осмыслении и постулировании прогрессивных рыночных идей. Цикличность в развитии китайской цивилиза­ции (консолидация и расцвет - развал и деградация - новая консолидация и новый расцвет) не уничтожала полностью рыночной психологии. Выдающиеся экономические успехи КНР в по­следние 30 лет являются органическим результатом развития тех экономических идей, которые возникли еще в 1-м тыс. до н.э.

Доклад О.В. Зотова (ИВ РАН) «“Черный центр” Евразии, или “брод в кипятке” (Восточный Туркестан как эпицентр глобальной геополитики» был посвящен Восточному Туркестану как ключевому региону Центральной Азии, оказывающему огромное влияние на историю и поли­тику окружающих государств. Тезис был прослежен в длительной исторической перспективе. Мирное присоединение к Монголии Восточного Туркестана (пространство от Алтая до Тибета) заложило в XIII в. надежную основу Монгольской империи. Оно было исторически закономер­ным и подготовлено более чем тысячелетним симбиозом населения региона с кочевниками Ев­разии. Напротив, присоединение к цинскому Китаю было скорее случайностью. Кризис в Синьц­зяне столь глубок и многосторонен, что руководство Китая признает уйгурское сопротивление в Восточном Туркестане главной угрозой стабильности КНР.

И.В. Белая (Курск) в сообщении «О развитии традиции “женской алхимии” (нюй дань) в горах Цзиньгайшань» рассказала об изучении даоской традиции “женской алхимии”, сложив­шейся в XVIII-XIX вв. в горах Цзиньгайшань в рамках школы Лунмэнь. Именно там были опуб­ликованы первые работы, полностью посвященные практикам “женской внутренней алхимии” (нюй гун нэй дань). Особое внимание при анализе этих текстов уделяется комплексу упражне­ний, связанных с “обузданием” (дуань) и “обезглавливанием” (чжань) “красного дракона” (чи лун) и практике “совершенствования парных начал” (шуан сю) как ключевым методам женского самосовершенствования. В сообщении были рассмотрены примеры женского подвижничества в окрестностях гор Цзиньгайшань и локальных культов даоских святых, связанных с традицией “женской алхимии”.

Т.И. Виноградова (БАН, СПб.) в сообщении “Взгляд из цифровой эпохи на переход от кси­лографии к литографии” говорила о периоде смены основного носителя текста и способа кни­гопечатания. В настоящий момент, отметила она, мы боимся за судьбы бумажной книги, а в истории Китая смены носителей происходили не единожды. Острой общественной дискуссией сопровождался там переход к западным печатным технологиям, когда на рубеже XIX-XX вв. ксилографию заменяли литографией, и особенно при введении ксилографии, что привело к от­казу от рукописных книг.

А.А. Сергеева (ИСАА МГУ) в своем докладе выделила в политической линии руководства КНР четко прослеживающиеся основные этапы, связанные с внутренней и внешней политикой КНР в отношении китайской диаспоры. Автор подчеркнула, что на современном этапе китайская диаспора не только активно привлекается для осуществления инвестиций в Китай, но также используется как “мягкая сила” и достаточно успешно интегрируется в современную китайскую концепцию “гармоничного общества”.

Р.М. Зиганьшин (ИВ РАН) говорил о “недеянии” (у вэй) прежде всего как о принципе нена- рушения естественного состояния вещей, которому должен следовать мудрый правитель. Это также главный принцип государственного строительства: во-первых, как высшее состояние дея­ния и, во-вторых, как конечная цель и высший идеал, причем не только у даосов, но и у конфу­цианцев и легистов.

М.Ю. Ульянова (РУДН) в докладе “Реклама в КНР: зеркало традиций” на основе проведен­ных исследований телевизионной рекламы КНР за период 2007-2008 гг. сделала краткий ана­лиз института рекламы как неотъемлемой части повседневной жизни современного общества, влияющего на социокультурное формирование личности, а также играющего определенную роль в процессе сохранения и передачи традиции и культуры (к примеру, отмечено использование в рекламе элементов народного театра теней, бумажной аппликации, образов героев народных сказаний и пр.).

А.И. Смирнов (ИДВ РАН) говорил о проблемах демократизации в условиях социализма с китайской спецификой. Впервые вопрос о настоятельной необходимости реформирования по­литической системы был поставлен Дэн Сяопином в августе 1980 г., но после событий 1989 г. он же требовал решительных действий по поддержанию политической стабильности. Несмотря на широкое обсуждение в научных и общественных кругах проблем демократии, КПК не пошла на принятие предлагаемого различными оппозиционными силами принципа “конституционного правления”, опасаясь угрозы повторения судьбы КПСС.

Е.Н. Степанова (ИДВ РАН) в докладе “Демократизация Тайваня и решение проблемы защи­ты прав женщин” подчеркнула, что именно работа на предприятии в первую очередь обеспечи­вает многим женщинам процесс социализации. Меры правительства на Тайване по повышению гендерного равенства и женского представительства в выборных институтах способствуют из­менению традиционных отношений, особенно среди молодежи, что в перспективе может оказать влияние на внутриполитическую ситуацию на Тайване, а тем самым косвенно и на состояние межбереговых отношений.

Э.А. Синецкая (ИВ РАН) привела пример влияния западной литературы на жизнь китайского общества, почерпнутого из романа Дай Сыцзе “Бальзак и портниха-китаяночка” (издан в Париже в 2004 г., переведен на русский язык в 2006 г.). Дай Сыцзе, сам проведший долгое время на “тру­довом перевоспитании” в горной деревушке, рассказывает о двух молодых людях, ставших при неординарных обстоятельствах обладателями чемодана книг классиков западной литературы в прекрасных переводах на китайский язык, об их потрясении от прочитанного, перевернувшего ум и душу их самих и некоторых из сельчан.

З.Д. Каткова (ИВ РАН) рассказала о роли китайского дипломата Гу Вэйцзюня в создании Лиги Наций. А.Н. Хохлов (ИВ РАН) поведал о жесточайшей эпидемии чумы в Харбине в 1910­1911 гг. и на архивных материалах показал героическое участие русских и других иностранных врачей в ликвидации ее последствий, поскольку надежды на китайскую медицину не оправда­лись.

Заседание 29 марта началось с доклада Е.С. Аникушиной (ИВКА РГГУ) “О внутренней структуре шанской политии: к проблеме неоднородности шанского дома”, в котором она обра­тила внимание слушателей, что на данный момент археологи накопили очень большой и репре­зентативный материал по центральным областям шанского государства (“аньянский аграрный очаг”), который позволяет предположить, что это государство, несмотря на небольшую террито­рию, было неоднородным. Анализ предметов погребального обряда и керамического комплек­са позволяет выделить несколько десятков различных вариаций шанской культуры, имеющих между собой много общего, но различающихся в деталях. Все это позволяет предположить, что шанской политии был присущ ряд характеристик номового государства, а степень его унифици­рованности и политической централизации, видимо, была меньше, чем принято считать, исходя из данных письменных источников.

Доклад вызвал дискуссию. Ее участники пришли к выводу, что он в целом интересен, хотя предложенные выводы ввиду своей важности для исторической науки и новизны требуют допол­нительных подтверждений; также было высказано общее мнение, что, судя по всему, культурное влияние Шан охватывало значительно большие территории, чем влияние политическое, и этого нельзя недооценивать.

Доклад М.Е. Кузнецовой-Фетисовой (ИВ РАН) был посвящен новым открытиям в Иньсюе, на месте последней шанской столицы. Несмотря на то что этот район активно исследуется ар­хеологами уже более 80 лет, его трудно назвать изученным досконально. Докладчик обратил внимание на плохо сохранившиеся остатки городских стен, недавно обнаруженные в северо­восточном углу района раскопок. Многие исследователи полагают, что эти стены принадлежат одной из шанских столиц более раннего периода, однако с этим предположением трудно согла­ситься: в южной и центральной части Иньсюя, которая, собственно, сейчас считается террито­рией последней столицы Шан, обнаружено очень много захоронений и храмовых построек, но довольно мало следов жилья и ремесленного производства. К тому же трудно себе представить, чтобы столица государства, постоянно воевавшего с соседями, не была обнесена стеной. Исто­рия древнего Китая вообще не знает неукрепленных городов. Все это заставляет предположить, что обнаруженные городские стены имеют непосредственное отношение именно к последней шанской столице, а лучше изученная южная часть Иньсюя является ее предместьем, в котором погребали усопших и приносили им жертвы. Надо отметить, что в более поздние эпохи размеще­ние ритуальных комплексов к югу от столицы стало в Китае обычной практикой.

В выступлении В.В. Башкеева (ИСАА МГУ) “О процессе формирования структуры высшего гражданского чиновничества в Западной Хань” внимание было обращено на некоторые законо­мерности функционирования чиновного аппарата. На основе тщательного анализа сочинения Бань Гу “Хань шу” (“История Хань”) рассмотрены главные аспекты отношений между носите­лем высшей власти - наследственным монархом - и высшими чиновниками, проанализированы сроки пребывания на должности, динамика карьерного роста и прежде занимаемые поста. Не­смотря на то что система должностей, сформированная в начале правления династии, формально не менялась, внутренние механизмы ее функционирования не раз претерпевали трансформации. Первые министры (сянго, чэнсян), в начале существования империи имевшие огромную власть и оказывавшие большое влияние на политику, в том числе на вопросы престолонаследия, вскоре потеряли все преференции и стали частью чиновничьего аппарата, полностью подконтрольно­го императору, - они стали занимать свою должность не пожизненно, как раньше, а в течение ограниченного срока. В правление императора Вэнь-ди первых министров обычно назначали из числа главных цензоров (юйшидафу), которые в дальнейшем могли стать высшими сановника­ми империи. Почти весь высший чиновный аппарат в это время формировался из выходцев из столицы. Система была изменена при У-ди, когда в высшие чиновники стали назначаться выходцы и с окраин империи; перестала применяться карьерная связка “юйшидафу-чэнсян”. Все это говорит о том, что в правление У-ди формирование основных имперских институтов еще было весьма далеко до завершения.

Доклад М.Е. Кравцовой (СПб.ГУ) “Загадки южнокитайской династии Поздняя Лян” был посвящен малоизвестному эпизоду средневековой китайской истории второй половины VI в. Династия, основанная внуком основателя более известной династии Лян Сяо Яня, после ожесто­ченной борьбы, последовавшей за падением Лян, в 554 г. получила в свое распоряжение боль­шую часть территории современной пров. Хубэй и благодаря междоусобицам на севере Китая сумела удержаться там до 587 г., когда это государство было уничтожено суйскими войсками. Принцесса позднелянского правящего дома стала женой суйского императора Ян-ди и императ­рицей, но впоследствии была казнена. Возможно, именно поэтому авторы “Суй шу”, обличаю­щие преступления Ян-ди, описывают Позднюю Лян с большой симпатией, как крайне справед­ливую и чтущую законы династию.

В сообщении С.Ю. Рыженкова (СПб.ГУ) “Парные категории в трактатах Сэн-чжао (начало V в.)” рассматривались некоторые проблемы философской методологии и терминологии Сэн- чжао (382-414), ученика Кумарадживы и одного из виднейших представителей китайской буд­дийской мысли. Докладчик обратил внимание слушателей на то, что Сэн-чжао не только внес большой вклад в дело перевода терминов индийской философии на китайский язык, но и раз­работал целую систему, которой пользовался при этом переводе. В докладе также была сделана попытка раскрыть некоторые особенности рецепции буддизма в Китае через анализ парных ка­тегорий (наличие-отсутствие, покой-движение и др.), исходно принадлежавших категориаль­но-терминологическому аппарату “учения о сокровенном”, но которыми активно оперировали китайско-буддийские мыслители на рубеже IV-V вв.

В выступлении Ю.С. Мыльниковой (Ин-т Конфуция, СПб.ГУ) “Имущественные права доче­рей в истории средневекового Китая (династии Тан-Сун)” было обращено внимание на основные тенденции изменения наследственных прав дочерей, прописанных в законодательствах данного периода. Анализ материала показал, что довольно широкие возможности дочери наследовать имущество отца, которые были прописаны в раннетанских законах, в дальнейшем неуклонно сужались, обставляясь все более сложно выполнимыми условиями (отсутствие других, пусть и более отдаленных родственников, обязательный выход замуж, согласие зятя взять фамилию тестя и т.п.). Не исключено, что большие права женщины на раннем этапе рассматриваемого пе­риода были обусловлены влиянием кочевой культуры, гораздо более заметным при Тан и почти сходящем на нет при Сун. В любом случае права женщины в этот период выгодно отличались от более раннего этапа китайской истории.

С.В. Дмитриев (ИВ РАН) в докладе “Древнекитайские столицы: краткий аннотированный обзор поисков форм”, осветил ряд закономерностей, которые позволили выявить последние от­крытия китайских археологов, в той или иной степени исследовавших столицы почти всех мно­гочисленных царств, на протяжении тысячелетий сменявших друг друга на территории Китая, начиная с центрального поселения культуры Эрлитоу (которую китайские ученые предпочитают называть династией Ся). При беглом анализе данных заметно, что на протяжении почти трех тысячелетий истории древнего Китая столицы, неуклонно увеличиваясь в размерах, за редким исключением, сохраняли четырехугольную форму и ориентацию по странам света. Со временем усложнялась структура столиц - от укрепленного дворца правителя они прошли путь к крупным и очень населенным центрам, в которых дворцы занимали лишь небольшую часть территории, а основная площадь была отдана под ремесленные мастерские и жилые кварталы. Размер столицы, равно как и количество и площадь дворцов, обычно отражает политические амбиции царства.

А.И. Кобзев (ИВ РАН) в докладе “Китай и взаимосвязь иероглифики с континуализмом, а ал­фавита с атомизмом” подробно рассмотрел ряд интересных закономерностей в развитии Запада и Китая и предложил свое объяснение причин различных путей, по которым пошло развитие двух цивилизаций. Тот факт, что в Китае не произошло складывания формальной логики в ка­честве универсального метода, не позволил китайской науке институционально обособиться от идеологии и философии, как это произошло на Западе. В значительной степени именно поэтому в Китае не получил распространения принцип атомизма, несмотря на то, что китайские ученые были знакомы с ним из индийских трактатов. На эту разность мышления, возможно, влияло принципиальное различие в природе письма - использование алфавитного письма, позволяю­щего конструировать понятия из ничего не значащих по отдельности букв, по мнению автора, гораздо больше располагает к аналитическому мышлению и интересу к разъятию вещей на элементы, нежели бытование иероглифов, каждый из которых представляет собой целое и закон­ченное понятие.

В.М. Майоров (Ун-т Чэнгун, Тайнань) рассказал о рукописном переводе “Шан шу”, вы­полненном Иакинфом Бичуриным, существование которого долгое время было неизвестным. Сейчас планируется издание этого текста, важного для истории отечественного китаеведения.

В.М. Яковлев (Москва) проанализировал оригинальные тексты “И цзина” на дощечках чжоус- кого времени. На разных дощечках наличествуют различные варианты текста. Автор дал свою трактовку перевода отдельных частей. М.С. Целуйко (ИСАА МГУ) говорил о генезисе полити­ческих элит и политической борьбе в цартве Цинь эпохи Чжаньго. В докладе говорилось о пе­ремещениях столиц царства Цинь в периоды Чуньцю (771-453) и Чжаньго (453-221), при этом предпринята попытка совместить данные археологии и письменных источников (прежде всего труда Сыма Цяня). Особое внимание в сообщении было уделено расположенным в округе столиц могильникам и анализу погребенных там представителей различных слоев циньской знати.

Значительная часть вечернего заседания 29 марта была посвящена презентации новых книг, выпущенных издательством “Восточная литература” в 2010-2011 гг. при финансовой поддерж­ке Российского гуманитарного научного фонда. Были представлены следующие книги: сборник статей И.С. Лисевича “Мозаика древнекитайской культуры” [Лисевич, 2010]; сборник статей А.М. Карапетьянца “Истоки китайской словесности” [Карапетьянц, 2010]; книга А. А. Бокщанина, О.Е. Непомнина и Т.В. Степугиной “История Китая” [Бокщанин, Непомнин, Степугина, 2010]; перевод “Чжоу ли”, выполненный С.Р. Кучерой [Установления династии Чжоу., 2010]; заключительный (девятый) том перевода “Исторических записок” Сыма Цяня, подготовленный группой ученых ИВ РАН и ИСАА МГУ под общим руководством А.Р. Вяткина [Сыма Цянь, 2010]; книга М.В. Баньковской “Василий Михайлович Алексеев и Китай” [Баньковская, 2010]; книга Линь Юйтана “Моя страна и мой народ: древность, средневековье, новое время” [Линь Юйтан, 2010].

Выступили Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в РФ г-н Ли Хуэй, заместитель ди­ректора ИВ РАН Э.В. Молодякова, директор издательства “Восточная литература” С.М. Ани­кеева, советник РГНФ В.П. Гребенюк, китаеведы А.А. Бокщанин, А.Р. Вяткин, С.В. Дмитриев, А.И. Кобзев, И.С. Смирнов, М.Ю. Ульянов.

Последний день конференции был особенно отмечен разнообразием тем выступлений. В принципе именно такова была задумка основателя конференции Л.П. Делюсина: обмен резуль­татами исследований китаистов, занятых изучением разных этапов развития Китая. Но в данном случае общая пестрота интересов участников усугублялась организационными сложностями.

Заседание началось с доклада Л.А. Ивлева (СПб.ГУ) “К вопросу о периодизации творческо­го наследия писательницы Сяо Хун (1911-1942)”. Докладчик выделил три основных периода в творчестве писательницы: Харбино-Шанхайский (1932-1936), Токийский (1936-1940) и Гон­конгский (1940-1942).

В докладе “Китайские перегородчатые эмали и клуазонизм в западной живописи эпохи модерна (1880-1910)” его автор М.А. Неглинская (ИВ РАН) стремилась показать, что влияние перегородчатых эмалей (клуазоне) в западном искусстве рубежа XIX-XX вв. было обусловлено сложившейся культурной ситуацией и художественными установками стиля модерн, использо­вавшего эффекты локального цвета и линии. Техника перегородчатой эмали, адаптированная на китайской почве не ранее периода правления монгольской династии Юань (1271-1368), яви­лась следствием активных в то время межкультурных контактов. Служившие каналом для пе­редачи художественных импульсов извне, клуазоне долгое время рассматривались китайцами как “чужая вещь” в культуре. Производство их, однако, сохраняло стабильность в эпохи Мин (1368-1644) и Цин (1644-1911). После Опиумных войн (1830-1860) китайские клуазоне вошли в состав западных коллекций, началось их производство для европейского рынка. Культурное значение китайских эмалей - прямое (как “визуального фона” в интерьерах 1880-1910-х гг.) и косвенное (воспринятое и преобразованное японскими и западными эмальерами и французски­ми живописцами) - было важным для стилевой эволюции западного искусства.

А.А. Манучаров (СПб.ГУ) выступил с сообщением “Святилище Минтан в официальной жизни империи Поздняя Хань” об одной из важнейших культурно-религиозных традиций древ­него и имперского Китая, связанной с храмом Минтан, считавшимся главным государственным святилищем. На материале трактата “Рассуждения о Минтане” (“Мин-тан лунь”) известного мыслителя и литератора второй половины эпохи Хань - Цай Юна (132-192) автор реконструи­ровал представления о происхождении и функциях этого святилища, бытовавшие в официальной идеологии I-II вв н.э.

Доклад М.А. Солоповой (ИФ РАН) был посвящен непростой биографии китаиста, литерату­роведа и переводчика В.С. Манухина (1926-1974), известного прежде всего своим уникальным полным переводом классического китайского романа XVI в. “Цзинь, Пин, Мэй” (общий объем ок. 98 а.л.), который, к сожалению, до сих пор полностью не издан. Автор доклада поделилась со слушателями информацией о важных находках, сделанных ей в архиве ученого; интересно, что она начала заниматься этой темой, не будучи китаистом, в основном из земляческих чувств (В.С. Манухин родился и прожил значительную часть жизни в г. Павловский Посад Московской области). Доклад вызвал большой интерес и оживленное обсуждение, докладчику был дан ряд советов и рекомендаций относительно дальнейших путей ее изысканий.

Б.С. Тимчук (СПб.ГУ) в докладе “Взгляды на периодизацию китайской истории Ху Ши и Н.И. Конрада” анализировал идеи о периодах “возрождения”, высказанные Ху Ши в его лек­циях, прочитанных в Чикагском университете в 1933 г. (опубликованы в сборнике “Китайский ренессанс”); была предпринята попытка сопоставления взглядов Ху Ши и “концепции китай­ского ренессанса” акад. Н.И. Конрада. Доклад вызвал оживленную дискуссию, в ходе которой

А.И. Кобзевым была высказана мысль о неправомерности говорить о “ренессансе” в регионах, в которых отсутствует линейность исторического процесса.

В сообщении М.Ю. Ульянова (ИСАА МГУ) «Текстологические аспекты изучения “Чуньцю Цзочжуань”: к проблеме выделения и характеристики структурно-жанровых групп» на примере первой главы памятника показана типовая структура текста памятника, выделены и охаракте­ризованы основные структурно-жанровые группы (развернутое историческое повествование, краткое историческое сообщение, нарративы, комментарии, этический итог), особое внимание уделено гипотезе сохранения в памятнике “первохроники” Лу, на основе которой было создано каноническое сочинение “Чуньцю”.

Заседание было продолжено докладом А.Д. Зельницкого (СПб.ГУ) “Правовой статус даоских и буддийских священнослужителей в имперском Китае (на примере кодексов Тан и Мин)”. На основании сравнения указаний на даоских и буддийских монахов в этих кодексах, а также на основании рассмотрения правоприменения к данным категориям лиц обосновывается точка зре­ния, согласно которой никакого особого, отличного от других страт общества положения данные группы не имели. Они строго делятся на соответствующих простолюдинам и соответствующих слою чиновников, и система наказаний регулируется в зависимости от того, к какой страте их относят. Единственным нюансом отношения к даоским и буддийским монахам является то, что учитывались особенности их образа жизни, а также то, что они рассматривались, в том числе и как гарант общественной нравственности.

Д.В. Деопик (ИСАА МГУ) выступил с сообщением “Четыре этюда об истории древней Вос­точной Азии: взгляд с юга”, в котором были подытожены некоторые результаты многолетних исследований автора в области изучения древней истории Восточной и Юго-Восточной Азии на основе анализа археологических и письменных источников. В первой части докладчик по­знакомил слушателей со своими взглядами на историко-культурное членение региона Восточ­ная Азия в древности. В частности им были выделены и описаны шесть историко-культурных зон (Средняя Хуанхэ, Шаньдун, “Древнее Приморье”, Средняя Янцзы, Нижняя Янцзы, Вели­кая равнина), обоснованы критерии их выделения и поставлена проблема определения их пространственных границ. Во второй части была дана краткая характеристика исторического процесса в 1-м тыс. до н.э. с точки зрения взаимодействия представителей различных соци­альных слоев Севера (бассейна Хуанхэ) и Юга (Янцзы), показана специфика контактов и вза­имных культурных обменов, в том числе верхушечных - между элитами обществ. В третьей части показано значение геоморфологических процессов формирования Великой равнины как отдельной историко-культурной зоны в 3-1-х тыс. до н.э. с точки зрения исторического разви­тия хуася (сино-тибетцев, предков современных китайцев-хань). В завершение автор подвел итоги и выделил некоторые особенности истории китайцев по сравнению с историей других народов.

Сообщение Чан Юя (Пекинский ун-т) познакомило слушателей с важным текстом тан- ской военной мысли - «Комментарием к “Сунь-цзы”» кисти Ду Му. Комментарий следует тради­ции исследования и комментирования “Сунь-цзы”, заложенной Цао Цао, а также во многом заимствует систему представлений и манеру комментирования Ду Ю, деда Ду Му. В “Ком­ментарии к Сунь-цзы” был применен “энциклопедический” метод комментирования, для кото­рого характерны обильное цитирование из канонических сочинений и подкрепление аргумента­ции цитатами из классических мыслителей. Эта работа не только унаследовала присущую танской эпохе манеру научной систематизации военных канонов, но и стала важной вехой на пути превращения “Сунь-цзы” в канонический текст.

Доклад С.А. Горбуновой (ИДВ РАН) был посвящен законодательным инициативам гоминьдановского правительства в сфере религий. Провозглашая свободу вероисповедания, правитель­ство одновременно предпринимало шаги по ограничению свободы самоорганизации верующих. При этом часть политических лидеров, в том числе получивших образование за рубежом, стре­мились “освободить народ от религиозных оков”, ослабить влияние традиционной китайской культуры. В 1927 г. выходит специальный декрет об отделении религии от образования. В 1928-­1929 гг. вводится ряд нормативных актов, упорядочивших вопросы храмовой и монастырской собственности (преимущественного даоской и буддистской), охраны памятников культуры. Си­туация с мусульманами осложнялась не только сепаратистскими и панисламистскими тенден­циями, усиливавшимися после Синьхайской революции, но и политикой использования этой карты и другими политическими и военными силами (в 1920-х гг. - милитаристами, позднее - КПК). В результате антияпонской войны в 1937 г. была создана Ассоциация мусульман Китая, основным направлением деятельности которой было сплочение мусульман всей страны под пат­риотическими лозунгами национального спасения. Особенностью политики в сфере религий на протяжении всего периода правления ГМД был ее избирательный характер, что на практике привело к неравному положению буддизма, даосизма, ислама, протестантизма и католичества.

Доклад В.А. Никифоровой (ИВ РАН) был посвящен реакции КНР на распад СССР. Автор рассказала о постепенном налаживании российско-китайских отношений в конце 1980-х гг. и о политике КНР (внутренней и внешней) сразу после распада СССР. В КНР в высших и научных кругах критиковалась политика советских властей, во внешней политике курс Китая предпола­гал невмешательство во внутренние дела Советского Союза, стремление китайского руководства к восстановлению и развитию нормальных двусторонних отношений на основе китайско-совет­ских коммюнике 1989 и 1991 гг., а так же пяти принципов мирного сосуществования.

Конференция была отмечена большим количеством слушателей, в том числе и молодежи, что вкупе со значительной долей молодых ученых среди докладчиков вселяет некоторые надеж­ды на то, что у отечественного китаеведения есть будущее.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

XLI научная конференция “Общество и государство в Китае”. Ученые записки Отдела Китая. Вып. III. М., 2011.

Баньковская, М.В. Василий Михайлович Алексеев и Китай: Книга об отце. М., 2010.

Бокщанин А. А., Непомнин О.Е., Степугина Т.В. История Китая: древность, средневековье, новое вре­мя. М., 2010.

Карапетьянц А.М. У истоков китайской словесности. Собрание трудов. Сер. Corpus Sericum. М.,

2010.

Линь Юйтан. Моя страна и мой народ. М., 2010.

Лисевич И.С. Мозаика древнекитайской культуры. Избранное. Сер. Corpus Sericum. М., 2010.

Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Т. IX. / Пер. и комм. Р.В. Вяткина, А.Р. Вяткина, А.М. Ка- рапетьянца, М.Ю. Ульянова при участии С.Р. Кучеры, В.В. Башкеева, С.В. Дмитриева, М.С. Королькова, М.С. Целуйко; отв. ред. и автор вступ. ст. А.Р. Вяткин. Сер. “Памятники письменности Востока”. М., 2010.

Установления династии Чжоу (“Чжоу ли”) / Вступит. ст., пер. с кит., коммент. и прилож. С. Кучеры. М., 2010.

Отчет опубликован: Дмитриев С.В., Синецкая Э.А. Общество и государство в Китае // ВОСТОК (ORIENS), 2011, № 6, с. 127-133.